Сексуальная компульсивность

Отрывок из книги книги Мэтта Аткинсона (Matt Atkinson) "Воскресение после изнасилования" (Resurrection After Rape)

Глава “Почему я стала неразборчивой в связях после изнасилования”? (отрывок)

Просматривая в интернете материалы по теме сексуальности после изнасилования, я столкнулся с вопросом, заданным одним молодым человеком, просившем обратной связи по поводу девушки, которую он знал, которая была изнасилована, но стала очень сексуально активной в течение месяца после этого события. К сожалению, невежество многих людей было причиной таких ответов, как: “Я думаю, она лжет, чтобы привлечь внимание. Нельзя найти утешение в постели с мужчинами, когда тебя только что подвергли насилию” и “Я думаю, она все выдумывает. Я не могу понять, как она может заниматься сексом, если ее недавно так унизили (предположительно)”.
В то время как одни женщины могут очень негативно относиться к сексу и избегать любой физической, визуальной или психологической сексуальной стимуляции, другие могут стать гиперсексуальными после травмы. У меня было множество клиенток, которые после изнасилования или сексуального насилия предприняли ряд болезненных, бесчувственных и глубоко унизительных сексуальных контактов, и очень мало литературы посвящено этой табуированной теме. Истории, которые я слышу, одни и те же. “Я не любила секс! Я его ненавидела! Но я продолжала заниматься им.”

“Мне приходилось напиться в хлам, чтобы пройти через это.”

“Дошло до того, что я просила парня принести мне пива, если он хотел со мной встретиться, потому что я знала, что потом случится.”

“Это было то, что от меня ожидали, и я поддавалась этому, потому что я не знала, как быть иначе. Я ненавидела ожидания.”

“Я старалась преподнести это так, будто я люблю безумную клубную жизнь, будто я Королева Фестивальных Чикс, но внутри я умирала. А все думали, что я такая шалунишка!”

“Ох! Мне это не нравилось. Мне хотелось, чтобы парни, с которыми я была, поскорей это закончили и оставили меня в покое.”

“Я превратилась в такую шлюху.”
“Я шлюха и ничего больше.”
“Я шлюха.”

Я никогда не встречал шлюху. Это слово не являются частью моего ежедневного лексикона, но это именно то слово, которое я слышал от множества женщин, клеймивших себя. Я встречал женщин, которых называют шлюхами другие и которые сами себя так называют, но стоило мне заглянуть глубже, и я обнаруживал под этим клеймом нечто другое: прекрасную девушку, которая глубоко ранена.

Я предлагаю совершенно новый подход к описанию этого паттерна поведения. Я предлагаю отказаться от терминов типа “шлюха” и “неразборчивая в связях”. И честно говоря, слово “гиперсексуальность” ничуть не лучше, это тот же ярлык, но приправленный клинической терминологией. Я даже не пугаюсь термина “сексуальная аутоагрессия” (sexual self-injury – пер. мой), который я склонен использовать при работе с клиентками. Если мы хотим понять причину сексуальной компульсивности после изнасилования, мы должны исследовать концепцию “сексуализации при переживании травмы” (sexualized grieving – пер. мой).
Переживание травмы после изнасилования может принять много форм, и я как психотерапевт полагаю, что все действия являются попыткой найти способ пережить ее. Если мы сможем понять способ поведения как ответ на неудовлетворенные потребности, что мы могли бы узнать о девушке, которая клеймит себя как шлюху и обнаруживает пассивную сексуальную склонность к нечувствительным партнерам? Вместо изобретения ярлыка не лучше ли попытаться понять скрытые потребности и раны?

----------